Ярмолинец Вадим - Диспетчеру Не Говорят 'нет'
Вадим Ярмолинец
Диспетчеру не говорят "нет"
-- Дело было непосредственно на Хэллоуин, -- начал свой рассказ Вацек.
-- Мой механик Казимир купил мастерскую на Франклин-стрит в Краун-Хайтс, и
черт меня дернул погнать машину на инспекцию в эту глухомань.
Мы, по обыкновению, сидели в пиццерии "Тоттоно", что на Нептун-авеню.
Мы -- это Вацек, я и мой сосед-пенсионер Аркадий Осипович Гландер. Вацек, до
того как стать нью-йоркским лимузинщиком, работал артистом ТЮЗа в Харькове.
Слушать его было одно удовольствие.
-- Оставил я, значит, ему машину, -- продолжал Вацек, -- а сам, чтобы
убить пару часов, пошел на эту скандальную выставку в Бруклинский музей, про
которую теперь пишут больше, чем год назад писали про любовные похождения
нашего президента. До музея было рукой подать, а деваться в тех местах
больше было некуда. Что сказать? Ни разу в жизни не видел я такого скопления
всякой пакости: рожи с половыми органами вместо ртов и носов, голова из
замороженной крови, разрезанные пополам туши свиней. Один экспонат меня
потряс -- головы на шеях, которые сходились вместе так, что получался
какой-то чудовищный цветок.
Мороз продрал меня по коже, когда мне показалось, что глаза на одной из
головок пристально смотрят на меня. Лицо принадлежало распутной эдакой
девице. "Мама моя родная! -- сказал я себе. -- Неужели галлюцинации?!"
Сделав шаг-другой к выходу, я зачем-то обернулся и снова встретился с этим
взглядом. И тут эта девица, клянусь вам, подмигнула мне! Я так припустил из
зала, что сбил с каблуков какую-то курносую коротышку. Видимо от нервного
напряжения, она так отчаянно завизжала, что люди вокруг начали ахать и шумно
жаловаться на дирекцию этого цирка уродов.
Когда я шел за машиной, уже смеркалось и улицы были пустынны. Иногда
мне казалось, что я слышу чьи-то шаги за спиной, но, оглянувшись, понимал,
что это ветерок гонит по асфальту сухую листву. На Франклин и Монтгомери
из-за угла внезапно вынырнула женщина и поманила меня рукой. На ней была
короткая леопардовая шубка, под которой мелькнуло черное белье. Я прибавил
шагу, но взгляд, мельком брошенный на нее, с небольшим опозданием донес до
сознания увиденное. Я оглянулся и обмер -- из-под капюшона на меня смотрели
те же самые распутные глаза! Девица, снова махнув призывно, направилась в
мою сторону, но, на мое счастье, из-за угла бесшумно выехала голубая
полицейская машина. Она затормозила возле моей новой подруги, а я, на
ставших ватными ногах, заковылял к мастерской, благо до нее уже было рукой
подать.
О, с каким облегчением ввалился я в нее! В мутном свете ламп, едва
разгонявшем мрак по дальним углам, одиноко стоял мой "Линкольн". Крутившийся
возле него темнокожий механик на вопрос, где Казимир, ответил, что он уже
ушел домой.
-- Сколько я должен? -- спросил я.
-- А там спросишь! -- кривовато ухмыляясь сказал механик и кивнул на
приоткрытую дверь подсобки.
-- У кого именно?
-- Все там, -- повторил он и, выйдя на улицу, стал опускать на окна
грохочущие металлические шторы.
В подсобке курили марихуану. Из клубов дыма временами выплывали рожи
курильщиков. Ребят этих впору было выставлять в одной компании с теми
уродами, которых я только что видел в музее. У одного зубы торчали наружу,
как у вурдалака. У другого лысый череп был разделен надвое таким рубцом,
словно его ударили велосипедной цепью, да так и оставили ее в ране. Рубец
делал его похожим на доисторического ящера. У третьего на месте уха был
микрофон из телефонной трубки. Когда пер
