Яковлев Юрий - Разбуженный Соловьями
Юрий Яковлевич Яковлев
РАЗБУЖЕННЫЙ СОЛОВЬЯМИ
ПЕРВЫЕ ОТКРЫТИЯ
Когда в лагере говорили "Селюженок", ребята усмехались в предчувствии
новых происшествий, а для взрослых это слово звучало, как сигнал тревоги и
предвестник неприятностей. Этот сигнал-предвестник начинал звучать с
самого утра и не утихал до отбоя. Во всех уголках лагеря только и
слышалось:
- Селюженок, заправь койку!
- Селюженок, вымой уши!
- Селюженок, перестань барабанить ложкой по тарелке!
- Селюженок, куда ты спрятал журнал?
- Селюженок, если ты не выйдешь из воды, больше не будешь купаться до
конца смены!
Какие только грозные предупреждения и сердитые возгласы не следовали за
словом "Селюженок"! За неделю лагерной жизни на него был истрачен годовой
запас восклицательных знаков.
У Селюженка круглая голова, подстриженная под машинку, а уши торчат в
стороны, как ручки сахарницы. Худое лицо всегда измазано сажей, или
какой-нибудь краской, или просто грязью неизвестного происхождения.
Селюженок маленький и хрупкий: ткнешь пальцем - он и упадет. Походка у
него легкая и бесшумная, словно он не идет, а крадется. Как это такое
хлипкое существо может доставлять людям столько неприятностей!
Худой, большеголовый, прыткий, он похож на огромного головастика. И
взрослые считают, что с годами из него выйдет порядочная жаба.
Лицо у Селюженка непроницаемое.
Слова не то что отскакивали от него, как горох, они как бы проходили
насквозь, не оставляя никаких следов. Когда мальчика ругали, он не
морщился, не дергал плечом и не опускал глаза - он улыбался своим мыслям.
Взрослым казалось, что мальчишка насмехается над их словами. Они теряли
самообладание, надрывали голоса.
Но Селюженок был надежно защищен от их гнева своей невозмутимостью.
Чаще всего Селюженок молчал. Это был надежный способ самообороны. Но
если он и выдавливал из себя слово, то его ответы были односложными,
лишенными настоящего смысла.
- Ты зачем взял у Брусничкиной зубную щетку?
- Просто так.
- У тебя что, нет своей щетки?
- Есть.
- Так зачем тебе вторая щетка?
- Просто так.
После разговора с Селюженком даже самые уравновешенные люди стучали
кулаком по столу и хлопали дверями. У этого дурного мальчишки была
удивительная способность нагнетать в людях злость, портить настроение и
доказывать взрослым, что у них не в порядке нервы.
Селюженок тащил все, что плохо лежало. Он хватал ленточки для кос,
карандаши, носовые платки, перочинные ножи. Он был похож на сороку,
которая несет в свое гнездо ненужные для нее вещи. Сорочьим гнездом была
тумбочка Селюженка. Нет, он никогда не ел чужие сладости и не присваивал
деньги. Все, что попадалось ему в руки, оставалось без всякого применения
и не приносило ему никаких благ.
Никто не знал, что творится в душе у этого маленького колючего
человечка. Нельзя было определить, весел он или печален, доволен жизнью
или обижен. Он был всегда одним и тем же. С его лица не сходила
глуповатая, лишенная всякого смысла улыбка. Он был неразрешимой загадкой,
задачкой, которая никогда не сходится с ответом. Взрослые махнули на него
рукой и мечтали поскорей дожить до конца смены, чтобы навсегда избавиться
от него. Ребята подсмеивались над Селюженком, когда он им досаждал, но, в
общем, относились к нему терпимо. А малыши, завидя его, весело кричали:
- Селюженок-медвежонок! Селюженок-медвежонок!
Селюженок не сердился и не щелкал малышей по выпуклым лбам.
Он улыбался. И они принимали его улыбку за чистую монету. Да так оно,
возможно, и было.
Чашу терпен
