4aef3a5d

Ягупова Светлана - Контактер



Светлана Ягупова
Контактер
Он любил большие города. На скорых поездах и самолетах врывался в них,
как, должно быть, его далекий предок влетал на коне в крупные селения с
жаждой наживы и великим грузом тщеславия, утолить которое можно было лишь
множеством восторженных взглядов. Неведомая сила гнала его прочь от
конторских столов, машинного гула замкнутых пространств, от всего, что
могло бы приковать к месту, лишить возможности постоянного движения и
поиска своего, где-то затерянного пути.
Его любимой стихией была толпа. Она несла по многолюдным улицам,
вталкивала в метро, мчала на электричках по туннелям и выбрасывала в
водовороты крупных проспектов, где его так закручивало, что он с трудом,
но и удовлетворением уволакивал оттуда ноги.
Отдыхал обычно в поездах дальнего следования. Забравшись на верхнюю
полку, спал беспробудно двое-трое суток, а потом опять мчался в
неизвестность, и в этом длительном, бесконечном беге впереди ничего не
светило. Порою останавливался напротив какой-нибудь многоэтажки, мерцающей
желтым теплом окон, и тогда его одолевала тяжелая печаль по невозможному:
своему углу, где женщина с мягкими руками наливала бы в стакан
темно-вишневый чай, стелила постель, и глаза ее смотрели бы с утешающим
спокойствием и любовью. И ведь мог иметь мечтаемое, но мешал враг, о
котором старался не думать, потому что это был он сам. Стоило несколько
дней побыть в добром уюте, как суставы всего тела начинала выкручивать
жажда риска, и он оставлял все: теплую постель, чьи-то заботы о нем,
бестревожное житье.
Охотно оставил бы свой образ жизни, но при условии: если бы нашел ему
эквивалент, чтобы душа испытывала такую же радость, как теперь, когда
преодолеваешь сногсшибательные препятствия, холодок риска гонит тебя на
острие ножа и - о восторг! - проскакиваешь мимо, да еще и с трофеем.
Пожалуй, он мог бы работать каскадером - ему ничего не стоило вскочить в
мчащийся на всех парах скорый и по крышам вагонов пройти через весь
состав, прыгнуть с балкона третьего этажа, водить автомашины любой марки.
Но стрекот камер, фиксирующих каждое движение, отпугивал, и этот вариант
был отброшен, еще не будучи испробованным.
Мужчины с лакированными ногтями, надушенные французским одеколоном, в
туфлях на каблуках и женственных" блузонах, инстинктивно шарахались - экое
неумытое рыло, а ведь прет же от него забытым, истинно мужским духом!
Женщины смотрели вслед с брезгливо-тревожным любопытством: что-то было в
этом человеке такое, чего остро не хватало их благополучным мужьям и
женихам. Он будоражил воображение и нарушал мерное течение жизни одним
лишь вызывающе неухоженным видом. На лице его была печать судьбы
трагической, изломанной. Это тем более бросалось в глаза, что вот уже
много лет народ не сотрясали никакие тяжелые события, и было неясно,
откуда могло взяться такое лицо в опрятной, сытой, почти праздничной
толпе. Он входил в нее, блаженно жмурясь, впитывал в себя ее благодатные
токи, плавал в ней, точно в теплом озере, и ничто не мешало воспринимать
ее чем-то гармоничным, цельным, ибо в ней как и в любом человеческом
сообществе, все находилось в равновесии: хмурость подсвечивалась улыбкой,
доброта искажалась злом, боль и печаль утолялись надеждой.
Шел, стараясь на миг прижаться к чужому плечу, слегка задеть чью-то
талию, коснуться случайной руки. Этого было достаточно, чтобы вообразить
себя любым из тех, кто составлял толпу. Впечатление, что все движутся в
одном ритме, было обманчивым: кто стремит



Содержание раздела